– В каком смысле… в смысле «пропал»?! – воскликнула она, задыхаясь от ужаса.

Генджи стрельнул в нее безразличным взглядом. Казалось, он только теперь заметил, что она сидит напротив него.

– Я как раз разговаривал с его сестрой вчера, когда заметил, как этот парень за нами наблюдает, – продолжил он, игнорируя вопрос Лили. – Я так и не дождался его ухода и ушел первым, спрятался, а после проследил за ним. Он встретился с Хамадой возле «Мизуми» – тогда же я встретился с тобой. Мне нужно было выяснить, какое отношение парень имеет к Мамору-сан. Ты что-нибудь выяснила?

– Погоди, Генджи, почему ты думаешь, что Мамору-сан пропал? Он же просто уехал, разве нет?

– Его сестра говорит, что он пропал. Им пришлось соврать, чтобы работа отца не пострадала. Переехали они тоже для прикрытия.

– Какая несусветная глупость! – вскричала Лили. – Какая может быть работа, когда пропадает ребенок? Почему они скрывают это, если эта новость способна вызвать общественный резонанс? Их молчание маньяку лишь на руку.

– А я разве сказал, что его похитил маньяк? – бесцветным голосом спросил Генджи. – С ним могло случиться что-то еще. Не все погибают или пропадают из-за маньяков.

– Но сам ты наверняка уверен в том, что это сделал маньяк!

– Я буду в чем-либо уверен только после того, как ты расскажешь, что выяснила.

Ей толком нечего было ему сказать – она не выяснила доподлинно, имеет ли какое-то отношение Сабуро к пропаже Мамору, все, что она смогла узнать, это его оккультное пятничное хобби, да и сам факт переезда. Сабуро был знаком с Мамору, но что этот факт дает конкретно им?! Не хотелось ударить лицом в грязь перед таким категоричным человеком, как Генджи – да он же съест с потрохами любого, кто посмеет перед ним облажаться!

Лили закусила губу от досады. Можно ли вообще чем-либо пронять эту глыбу льда?! Лицо совершенно равнодушно, точно ему не интересно все то, что она собирается рассказать. И зачем тогда спрашивает?! В глубине души Лили понимала, что Генджи во всей этой игре нравится лишь наличие загадок, которые надо разгадать. Человеческие чувства ему были чужды, и он этого не скрывал.

Как же так вышло, что Лили оказалась втянута во все это? Она же просто мимо проходила! А теперь, сидя здесь, на этом неудобном красном диване, среди разноцветной старой мебели, рядом с вечно хмурым и отстраненным Генджи, Лили вынуждена плыть, хватаясь за соломинку здравого смысла, который то и дело ускользал от ее внимания.

И Мамору пропал – этого Лили никак не могла ожидать. Ей казалось, что Генджи интересуется Сабуро исключительно как соперником, пусть и давно покинувшем поле боя. В голове не укладывалось, как так вышло, что его собственные родители проигнорировали факт исчезновения сына! Просто уехали, потому что работа важнее семьи!

Она кипела от злости, в ней неистово бурлила кровь, и гнев свой она отчаянно хотела излить в ударах. Со смаком, с вожделением, с садистским удовольствием она представляла, как бьет Генджи по щекам – за его равнодушие, за безучастность, за холодность. Ничем его не зацепить! Ничего он не чувствует, эта глупая черствая душа!

Внезапно Лили мягко оттолкнулась ладонями от пружинистой поверхности алой козетки и в два шага подошла к Генджи, упала перед ним на колени и мрачным коршуном нависла над его лицом, глядя ему в глаза с нескрываемым презрением. Когда она приблизилась, Генджи лениво приподнял голову – совсем как тогда, когда она только вошла в кабинет Токутаро-сэнсэя и увидела эту апатичную физиономию с холодно-равнодушным взглядом.

Лили хотелось заставить его смутиться, хотелось сделать какую-нибудь эскападу, чтобы у самой от неожиданности дыхание перехватило и долго впоследствии мучил стыд – зачем сделала, зачем решилась?..

Обхватив подбородок израненными пальцами, она прильнула к его выточенному из мрамора лицу и сильно прижалась губами к его холодным губам. Она прикрыла глаза, все же чувствуя, что своих он не закрыл, даже не моргнул – в самом деле статуя, которую и целовать-то глупо, ведь она никогда не ответит, никогда не поцелует в ответ – лишь будет тихо позволять себя целовать, обдавая тело и губы ледяным безучастьем.

Лили показалось, что ее глупая, эксцентричная выходка не возымела эффекта – Генджи так и остался сидеть и смотреть перед собой, когда она отстранилась и тыльной стороной ладони небрежно вытерла губы. Однако в следующую секунду до нее донесся тихий-тихий, сдавленный – точно ветрами высушенный – голос:

– Зачем ты это сделала?

– Просто думала, – ядовито выдавила она, вставая на ноги, – можно ли тебя хоть чем-нибудь пронять!

Генджи не отвечал, но Лили и не нужен был его ответ. Сев обратно на козетку, она заставила себя расслабиться и воспринимать произошедшее только как странный, неповторимый опыт, который мог бы быть приятной встряской, если бы тем, кого она только что поцеловала, был не Генджи!

– Парня зовут Араи Сабуро, он ходит в клуб оммедо по пятницам, – скороговоркой выдала она, не глядя на собеседника. – А эта книга, которую…

– Сабуро? – вскричал Генджи, вскакивая. – Ты правда так сказала? Это его имя?

Лили встрепенулась; даже неожиданный поцелуй его не впечатлил, а такая простая и ничего не значащая информация, как имя, встревожила его не на шутку! Что же это такое?

– Да, черт возьми, это его имя! – крикнула она, донельзя раздраженная. – Сядь и послушай уже, наконец, меня!

Генджи сел на кровать – это внезапное изменение его положения несколько удовлетворило Лили. Теперь она знает, что он готов слушать, а не просто присутствовать в комнате в качестве неодушевленного предмета.

– Как я уже сказала, – продолжила Лили выразительным тоном, – книга, которую ты видел, тоже об оккультизме. Араи подтвердил свое знакомство с Мамору, а также он сказал, что не знал ничего об отъезде его семьи в другой город. Он сказал, что Мамору струсил и бросил их.

– Бросил? Что это значит? – спросил Генджи.

Лили пожала плечами.

– У них намечалось какое-то «дельце», и Мамору не пришел на последнюю встречу кружка. Из-за него это дело пришлось отложить.

– Это было три месяца назад?

– Да, – неуверенно ответила Лили, задумавшись. – Да, Араи так и сказал.

– Значит, ни с каким Сабуро Мамору-сан не встречался, – упавшим голосом проговорил Генджи.

Он уронил голову в ладонь, и это движение, полное усталости и бессилия, было таким естественным и понятным, что у Лили сжалось сердце от жалости. Наверное, она недооценила его способность к эмпатии – возможно, Генджи просто прячет свои чувства где-то глубоко внутри, и проявляет их редко,